Неточные совпадения
Дьякон все делал медленно, с тяжелой осторожностью. Обильно посыпав кусочек хлеба солью, он положил на хлеб колечко лука и поднял
бутылку водки с таким усилием, как двухпудовую гирю. Наливая в рюмку, он прищурил один огромный глаз, а другой выкатился и стал похож на голубиное яйцо. Выпив водку,
открыл рот и гулко сказал...
Несколько дней спустя после этого мы занимались пристрелкой ружей. Людям были розданы патроны и указана цель для стрельбы с упора. По окончании пристрелки солдаты стали просить разрешения
открыть вольную стрельбу. Стреляли они в
бутылку, стреляли в белое пятно на дереве, потом в круглый камешек, поставленный на краю утеса.
— И дело. Ты затеял нечто большое и прекрасное, Лихонин. Князь мне ночью говорил. Ну, что же, на то и молодость, чтобы делать святые глупости. Дай мне
бутылку, Александра, я сам
открою, а то ты надорвешься и у тебя жила лопнет. За новую жизнь, Любочка, виноват… Любовь… Любовь…
— Полноте, полноте! Я, так сказать,
открыл перед вами все мое сердце, а вы даже и не чувствуете такого яркого доказательства дружбы. Хе, хе, хе! В вас мало любви, мой поэт. Но постойте, я хочу еще
бутылку.
После ужина он сбрасывал посуду со стола на пол, если жена не успевала вовремя убрать ее, ставил перед собой
бутылку водки и, опираясь спиной о стену, глухим голосом, наводившим тоску, выл песню, широко
открывая рот и закрыв глаза.
— Отец-то? Вопрос не легкий. Род наш, Колесниковых, знаменитый и древний, по одной дороге с Рюриком идет, и в гербе у нас колесо и лапоть, того-этого. Но, по историческому недоразумению, дедушка с бабушкой наши были крепостными, а отец в городе лавку и трактир
открыл, блеск рода, того-этого, восстановляет. И герб у нас теперь такой: на зеленом бильярдном поле наклоненная
бутылка с девизом: «Свидания друзей»…
Артамонов старший лежал на полу, на жиденьком, жёстком тюфяке; около него стояло ведро со льдом,
бутылки кваса, тарелка с квашеной капустой, обильно сдобренной тёртым хреном. На диване,
открыв рот и, как Наталья, подняв брови, разметалась Пашута, свесив на пол ногу, белую с голубыми жилками и ногтями, как чешуя рыбы. За окном тысячами жадных пастей ревело всероссийское торжище.
Поликей
открыл шкапчик, поставил
бутылку и опрокинул в рот пустой штофчик; но водки не было.
Злой ноябрьский ветер, налетая на него, трепал жидкие волосы большелобой головы, поднимал до колен рубаху,
открывая ноги, толстые и гладкие, как
бутылки, обросшие желтоватым пухом, и показывал, что на этом человеке нет штанов.
Бутылку портеру, Миша. (Продолжает быстро рассказывать мужчине.)…только она, милый мой, вышла, хвать — забыла хозяйку пивом угостить. Сейчас — назад, а уж он комод
открыл, да и роется, все перерыл, все перерыл, думал — не скоро вернется… Она, милый мой, кричать, а он, милый мой, ей рот зажимать. Ну, все-таки хозяйка прибежала, да сама кричать, да дворника позвала; так его, милый мой, сейчас в участок… (Быстро прерывает.) Дай двугривенный.
Открыв его, Марко Данилыч вынул
бутылку вишенки и сунул ее в карман своей сибирки.
— Еду! — Подошел к буфету,
открыл. — Ого! Еще целая
бутылка коньяку. Реквизирую.